17 июля сапожковцы были вытеснены из города подошедшими из Самары советскими войсками и рассеялись. Одна часть сапожковцев направилась в сторону Оренбурга, надеясь на поддержку оренбургского казачества, другая – к Бугуруслану. Конные отряды Сапожкова объявились в волостях Бугурусланского уезда: Ново—Султансуловской, Средне—Аверкинской, Мал—Талской, селах Троицкое и Матвеево, где сапожковцы проводили агитацию под лозунгами «свободной торговли».
Сапожковщина представляла серьезную опасность для советского государства: восстание могло вызвать цепную реакцию и стать катализатором крестьянских и казачьих восстаний в Поволжье и на Южном Урале. Об этом было указано в записке Троцкого, переданной по прямому проводу 28 июля 1920 г. командующему Заволжским военным округом Авксентьевскому. Троцкий требовал: «Мятеж Сапожкова должен быть ликвидирован как можно скорее. Виновники сверху донизу должны быть беспощадно покараны. В подведомственном Вам районе возможны широкие кулацкие восстания. Предупредить их можно только дав незабываемый урок всем элементам, которые прямо или косвенно поддержали мятеж Сапожкова». Троцкий требовал расстреливать всякого повстанца, захваченного с оружием в руках. Ленин также направил 2 августа 1920 г. телеграмму в адрес Заволжского военного округа, Уральскому и Саратовскому губкомам РКП (б) также выдвигалось требование скорейшей ликвидации мятежа Сапожкова, недопущение его разрастания в низовья Волги и Урала.
Воззвание реввоенсовета армии «Правды», изданное в конце июля – начале августа 1920 г. было обращено «Ко всему беднейшему, обиженному и угнетенному крестьянству и рабочему населению Российской Республики». В нем говорилось: «…Наша армия была на Уральском фронте, где совершила много подвигов, перенесла много тягости и лишения для защиты вас от внешнего врага. Будучи на фронте, мы получали тысячи писем от наших отцов и братьев, живущих здесь в тылу. Все они были полны стонами, жалобами на все те насилия, безобразия, унижения, лишения имущества и даже жизни, которые производились от имени народа, от имени Народной Советской Власти, то есть будто бы от вашего имени… Нынешняя партия коммунистов забрала власть в стране и все дело, стала проводить диктатуру, т.е. полную власть одной только партии коммунистов, не диктатуру всего пролетариата, как это должно бы быть по—настоящему. На все места были посажены члены партии коммунистов без разбора того, честен он или вор, друг он народа или только притаившийся паразит, вошедший в партию только для того, чтобы пожить на счет бедняка—крестьянина. Идите же к нам, помогите нам и мы вас спасем и освободим от всех зол и бед, которые вы переносите все это время. Мы такие же работники и трудовики, как и вы, мы ваши дети и сыновья, нам больно слушать ваши стоны, нам больно видеть ваши страдания, которым нет конца и мы пришли избавить вас от всего этого… Идите добровольцами в наши ряды, давайте нам хлеба, фуража и подводы, посылайте к нам ваших сыновей, которых называют дезертирами, и мы их примем как родных братьев, потому что эти люди ушли из армии, ибо они не знали цели – для кого и для чего лить свою и чужую кровь, они слышали только одни красивые слова, красивые хорошие обещания, но на деле видели насилие, произвол и унижение человека, и они ушли из рядов, не желая служить пушечным мясом для благополучия и наживы отдельных личностей. С нашим же приходом эта цель явилась, мы вооружили их, и они пойдут с нами защищать вас, наши дорогие страдальцы – отцы и братья… Своими же действиями мы заявляем вооруженный протест нового господствующего класса против новой советской буржуазии, негодных личностей, которые прикрываются маской коммунистов и защищаются этой партией, хотя бы они и были подлецы. Мы хотим заставить правительство прислушаться к нашему голосу и вашему стону, увидеть те тюрьмы и места заключения, битком набитые нами и изменить политику в образе правления страной. Если это правительство действительно народная власть, то она и поймет нас, и услышит, и облегчит нашу жизнь, если же она не послушает нас, то это правительство не желает добра народу и потакает врагам его и последствия за дальнейшую борьбу падут на него. Мы же берем на себя защиту вас, наши отцы и братья, и вы надейтесь на нас, ибо мы оправдаем ваши надежды. Идите к нам и помогайте нам. Мы ждем вас, родные отцы и братья» [3].
Восстание Сапожкова стало катализатором крестьянского протеста, однако осталось локальным явлением: в большинстве своем сапожковцы были уроженцы тех мест, где они оперировали. Повстанческий отряд Сапожкова действовал в Заволжье до начала осени 1920 г. 6 сентября 1920 г. у озера Бак—Баул в Астраханской губернии он был разбит отрядом Борисоглебских кавалерийских курсов, а сам Сапожков убит.
Сапожковщина со всей очевидностью выявила характерное явление: в 1920 г. в сознании трудового казачества и крестьянства утвердилось настроение о происходившем перерождении советской власти в результате постепенного захвата ее учреждений бывшими угнетателями (помещиками, кулаками, чиновниками). В народной среде распространилось мнение, что учреждения советской власти и ее органы на местах становятся сосредоточением взяточников, спекулянтов, мародеров, пьяниц, саботажников. Основания для подобных рассуждений имели место: по оценкам органов ВЧК, на местные органы и учреждения советской власти возлагалась основная вина за восстания, поскольку они неверно проводили в жизнь распоряжения центральной власти, дискредитировали их своей деятельностью [4]. Сапожковщина имела выраженную политическую окраску.
Продолжение сапожковщины и ее развитие получило в повстанчестве Василия Серова, одного из ближайших сподвижников Сапожкова. В течение более чем двух лет – до осени 1922 г. – военная мощь советского государства не могла справиться с повстанцами, основу которых составили уральские и астраханские казаки – единственный пример столь длительного сопротивления коммунистической власти.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Филипп Кузьмич Миронов – уроженец хутора Буерак—Сенюткин Усть—Медведицкого округа Донской области. Участник русско—японской и Первой мировой войн. Кавалер всех георгиевских наград, включая золотое Георгиевское оружие. Войсковой старшина. В декабре 1917 г. избран командиром 32—го Донского полка. Был членом военно—революционного комитета и военкомом Усть—Медведицкого округа, затем командовал 23—й стрелковой дивизией. С марта 1919 г. – помощник и временно исполняющий обязанности командующего Литовско—Белорусской армией, в июне 1919 г. – временно исполняющий обязанности командующего 16—й армии Западного фронта. С июня 1919 г. – член Казачьего отдела ВЦИК и командующий формировавшегося Особого экспедиционного корпуса (с июля Донского казачьего кавалерийского корпуса). С декабря 1919 г. до августа 1920 г. – член Донисполкома, с сентября по декабрь 1920 г. командовал 2—й Конной армией. За разгром врангелевских войск в Крыму награжден Почетным революционным оружием и орденом Красного Знамени. В дальнейшем инспектор кавалерии РККА. В феврале 1921 г. арестован органами ВЧК по ложному доносу об участии в антисоветском заговоре в Усть—Медведицком округе. Расстрелян ВЧК весной 1921 г. Реабилитирован в 1960 г.
2
Российский государственный архив (РГВА). Ф.246. Оп.6. Д.1. Л. 54. Миронов успел написать лишь несколько десятков страниц собственных записок.
3
РГВА. Ф.24406. Оп.3. Д.1. Л.75—78.
4
РГВА. Ф.192. Оп.6. Д.1. Л.2.
5
Филипп Миронов. (Тихий Дон в 1917—1921 гг.). Документы и материалы. М., 1997. С.50.
6
Шолохов М. Тихий Дон. Кн.3. М., 1995. С.5. В советских изданиях, несмотря на реабилитацию Ф. Миронова, его имя в приведенных Шолоховым фактах было изъято. Пример: Шолохов М. Тихий Дон. Кн.3 // Шолохов М. Собр. соч. в восьми томах. М., 1975. С.9.
7
РГВА. Ф.33987. Оп.1. Д.142. Л.149.
8
РГВА Ф.192. Оп.6. Д.1. Л. 13.
9
РГВА. Ф. 11. Оп. 1. Д. 108. Л.198, 198а.
10
РГВА. Ф. 246. Оп.6. Д.1.Л.1.
11
Лето 1919 г. отличалось усиленным ростом движения «зеленых» вследствие издержек массовых мобилизаций.
12
